Почему подростки не поддержат законы о возрасте согласия, если им дадут право решать самим

Отправлено admin от

Перевод с английского. Оригинал.

Прежде чем начать, я хотел бы поблагодарить моих друзей-активистов с форума GirlChat за помощь в написании этой статьи.

Существует один важный вопрос, который я часто получаю как от участников сообщества педосексуалов, так и извне его. Поддерживая существование законов о возрасте сексуального согласия (ВС) в их нынешнем виде они говорят примерно следующее:

«Я не думаю, что отмена нынешних законов о возрасте согласия относится каким-то образом к борьбе за права молодёжи, поскольку по моему мнению большинство несовершеннолетних девушек (или юношей) вообще не заинтересованы в сексуальных отношениях со взрослыми. Поэтому я думаю, что попытки педосексуалов изменить эти законы является всего лишь проявлением эгоизма, а также наивным мнением, что общество, где молодёжь получит больше прав, будет «раем для педофилов».»

Однако авторы, регулярно представляющие на наш суд разного рода вариации вышеприведённых утверждений, не осознают, что, даже если бы это оказалось правдой, оно, тем не менее, не имеет абсолютно ничего общего с самим смыслом предоставления прав и свобод кому-либо, включая молодёжь. Они также совершают ошибку, предполагая, что педосексуалы, выступающие за право выбора для молодёжи, по какой-то причине считают, что откуда ни возьмись появятся стройные ряды детей и подростков предпочитаемого ими возраста, стоящие у их порогов и умоляющие вступить с ними в любовные и сексуальные отношения, прав на которые они были лишены всё время, пока действовали эти самые законы.

Смысл наделения правами, основной смысл, состоит не в том, чтобы дать людям право делать только те вещи, которые большая часть населения хочет делать, а в том, чтобы дать право выбора делать что-то, даже если некоторые из решений будут неприятны как для большинства членов их собственной группы, так и большинства людей из окружающей их большей части общества. Ключевое слово здесь — выбор. Это сердцевина освобождения, это сердцевина позиции за право выбора в среде педосексуалов и она же должна быть ключевым элементом в фундаменте комплекса прав и свобод молодёжи. Эта позиция не выступает за какую-либо деятельность, также она не утверждает, что любой участник какой-то определённой группы должен или не должен чем-то заниматься, и также не выносится каких-либо моральных суждений на предмет тех, кто занимается или не занимается какой-то определённой деятельностью. То, за что мы выступаем, это всего лишь важность права выбора, вот почему данная позиция называется «в пользу выбора» вместо какого-либо другого менее точного и более эмоционально окрашенного названия вроде «в пользу секса».

Выражать приведённое в начале статьи утверждение и так или иначе поддерживать существование законов о возрасте согласия в их нынешнем виде на основании твёрдого убеждения, что это утверждение верно, не является более логичным или этичным, чем поддерживать право для гетеросексуального большинства отказывать в предоставлении прав гомосексуальному меньшинству лишь по той причине, что у большинства людей нет желания вступать в гомосексуальные отношения или вступать в брак с человеком того же пола, или поскольку мы лично не знаем никого, кто поддерживает эти права. Разумеется, последний из этих аргументов может быть справедлив, если нам довелось жить в стране или в таком политическом климате на данный исторический момент, когда люди с необычными желаниями сильно скрываются и, следовательно, стараются не распространяться о своих чувствах. Например, у скольких гетеросексуальных людей, живших в 1940 годы были знакомые гомосексуалы? А сколько живших тогда гомосексуалов были честны и открыты на предмет своих предпочтений со своими гетеросексуальными друзьями? Очевидно, что подростки, испытывающие влечение ко взрослым, сейчас в большинстве своём также держат свои чувства в точно такой же тайне от окружающих как и педосексуалы, и для этого есть весомые и очевидные причины. Следовательно, я никак не могу понять почему кто-то может ожидать от множества подростков открытых разговоров даже с близкими друзьями о желании встречаться и быть в компании людей более старшего возраста. Ведь услышав такое друзья этих подростков могут запаниковать и передать услышанное родителям и/или учителям их собеседника.

Лично я не думаю, что большинство юных девушек-подростков реально хотели бы завести что-то большее, чем платонические отношения со мной, даже если бы мы жили в обществе, где молодёжи даны соответсвующие права, и я думаю, что в этом со мной согласны большинство моих коллег-педосексуалов. Но я полагаю, что абсолютно нелепо утверждать, что, при наличии права выбора, практически никто из них не будет иметь таких желаний (а если и будет, то небольшое количество) или что не образуется значительного меньшинства из тех, кто захочет таких отношений как в результате природных предпочтений, так и просто от любопытства с целью выяснить что может получиться в результате отношений со взрослым мужчиной (или женщиной). Те, кто утверждает обратное, не только игнорируют само существование геронтофилии (сексуального, эмоционального и социального предпочтения более старших по возрасту людей, при этом совсем не обязательно пожилых), которая может существовать в разной степени среди молодёжи столь же часто как влечение к младшим подросткам у взрослых, но они также игнорируют весь спектр многообразных желаний и любопытства в том, что касается сексуальных предпочтений и склонностей, существующих у людей в целом. Те, кто реально отрицают эти факты, по-видимому и являются здесь самыми наивными, а не защитники права выбора из числа педосексуалов, которых они в этом обвиняют.

Один из моих коллег-активистов точно подметил:

«Аргумент «таких подростков найдётся совсем совсем немного» легко опровергнуть, но пример с гомосексуалами не самый лучший из тех, который можно здесь привести. «Сколько рабов хотели быть свободными?» «Сколько женщин хотели поступить в университет, работать и голосовать?». Если хочется обратиться к теме поострее: «сколько человек поддерживают легализацию наркотиков, хотя никогда не принимали их и не планируют принимать, даже если их легализуют?», «сколько человек поддерживает право на аборт, но сами никогда не совершали и не планируют его?». Либеральные аудитории должны быть более восприимчивыми к аргументу, если высказаны доводы в пользу возможностей, за которые либералы обычно выступают: обычно они даются для крохотного меньшинства, по крайне мере в первое время.»

Другой мой коллега также высказался на эту тему:

«Свобода — это не вопрос типа «если мы дадим этим людям такое право, будет или не будет нам от этого польза в конечном итоге?». Право — это просто право. Люди заслуживают прав и свобод, право делать выбор, даже если этот выбор нам не нравится. Всё остальное - это как утверждать «хорошо, вы можете выбирать что хотите, но только если я буду доволен вашим выбором». Было бы куда менее оскорбительным, если бы эти люди честно признали, что не поддерживают свободу, но что меня действительно коробит — это когда они ведут себя как сторонники свобод одновременно отрицая права людей.»

Поэтому общество, где молодёжь будет иметь права, конечно не станет «раем для педофилов» (вне зависимости от того, что под этим понимать), но это будет гораздо более свободное и, в конечном итоге, более просвещённое общество, где многообразие и уважение права выбора будет значительно большим, чем сейчас. Такое устройство общества принесёт молодёжи столь же много преимуществ, сколько и тем взрослым, кто предпочитает юных, и такая система толерантности к любой деятельности, где уважается согласие и не наносится доказуемого вреда другому человеку, принесёт в конечном итоге пользу для общества в целом. Чтобы могло существовать подлинно свободное и демократическое общество, людям следует постараться прочувствовать перспективы тех, кто существует вне их круга, и не ограничивать своё признание только теми добровольными отношениями, которые они считают распространёнными или не имеющими «коробящего» элемента в соответствии с их личными ощущениями.

Поэтому, снова возвращаясь к сравнению с правами гомосексуалов, я всегда буду поддерживать право людей вступать в гомосексуальные отношения в соответствии с их собственным вкусом и эмоциональными потребностями, несмотря на факт, что, на первый взгляд, криминализация этих отношений не повлияет ни на меня лично ни на гетеросексуальное большинство, к которому я принадлежу. Кроме того, у большого количества бисексуальных граждан в этой стране и дальше будет больший выбор тех, с кем они вправе встречаться или не встречаться, а также вступать в сексуальные отношения, если выбор в этом вопросе возможен и уважается.

Однако хочу отметить, что если бы я поддерживал криминализацию любой активности, которая не соответствует моим личным вкусам и/или личным предпочтениям большинства в обществе, то это бы указывало на эгоизм с моей стороны, а не со стороны меньшинства людей, желающих гомосексуальных отношений и выступающих за право выбора в этой сфере. Я также прекрасно понимаю, что последствия такого Оруэлловского решения (о криминализации) для нашей демократии будут крайне тяжёлыми, и если бы я поддержал запрет на какой-либо конкретный выбор для других лишь по той причине, что не считаю этот выбор распространённым или что лично его не разделяю, то это упростило бы для государства оправдание дальнейших ограничений выбора в будущем. Поскольку тенденция к принятию подобного драконовского законодательства обычно имеет кумулятивный эффект, мне следует ожидать, что со временем будет криминализировано что-то предпочитаемое мной, равно как и моими гетеросексуальными коллегами, вне зависимости от того, партнёров какой возрастной группы они предпочитают. Как я всегда говорю, рассуждая о гражданских правах и криминализации какого-либо выбора, при условии что в нём уважается добровольное согласие и никому не наносится объективно доказуемого вреда, всегда следует рассматривать вопрос в более широком масштабе. Акцент, делаемый на гораздо меньшем масштабе, относящемся только к тому, какими являются наши собственные желания или что мы считаем распространённым среди основной массы населения, является весьма опасным для концепции свободы и права стремиться к счастью в долгосрочной перспективе. Желания и образ жизни меньшинств всегда должны уважаться в той же мере, что и выбор большинства в демократическом обществе.

Также следует учитывать, что большинство тех, кто жил в период до 1970-х могли поклясться, что никто из их знакомых не имел желания вступать в гомосексуальные отношения, потому что в то время большинство ныне открытых геев были вынуждены всеми силами скрывать свои желания от окружающих. Кое-кто из живущих в настоящее время должен задуматься на эту тему, прежде чем настаивать что им ничего (или почти ничего) не известно от несовершеннолетних, имеющих влечение к старшим по возрасту, вне зависимости от того, являются ли эти старшие сами несовершеннолетними, т. е. имеющими множество сверстников и друзей, являющихся как и они младшими или старшими подростками.

Теперь что касается вопроса об отсутствии у молодёжи заинтересованности в снижении или отмене возраста согласия по той причине, что большинству из них не интересны сексуальные или романтические отношения со взрослыми. Является ли это ключевым звеном в том, что касается данного конкретного аспекта прав молодёжи? Я хотел бы сказать, что есть хорошие подтверждения в пользу отрицательного ответа на этот вопрос.

В 2000 году в онлайн-версии британской газеты The Telegraph была опубликована статья журналистки Николь Мартин, в которой рассматривается мнение британских девушек-подростков о школьном курсе сексуального воспитания. По оценкам многих из них доступный в средней и старшей школе предмет даётся в несоответствующей реальным нуждам и чрезвычайно нереалистичной манере. Школьницы называли данный курс «устаревшим, неинформативным и преподаваемым слишком поздно».

Сайтом wickedcolors.com был проведён опрос среди множества британских школьниц в возрасте от 12 до 16 лет, результаты которого ясно показали, что большинство девушек-подростков могут иметь взгляды на сексуальность, противоречащие морализаторским ценностям геронтоцентричной культуры запада. Мало того, что 9 из 10 девушек ответили, что нереально ждать от современной молодёжи сексуального воздержания до брака, но 87% из них ответили, что они хотели бы снижения возраста согласия в Великобритании, где сейчас он составляет 16 лет. В этой статье Николь Мартин пишет: «Проводившая этот опрос Люси Лаверэк, создатель сайта wickedcolors.com, сказала, что он свидетельствует о недовольстве девушек неспособностью правительства понять что они хотят. Она сказала: «Современные девушки упорны, уверены в себе и умны. Ими движет желание делать карьеру, и также они в курсе экономической и политической ситуации.»

Это созвучно идеям, за которые борцы за права молодёжи выступают уже много лет, и ясно показывает, что вопрос сексуальных прав является неотъемлемым элементом во всей их совокупности, пусть это и не единственное из ряда важных прав, которые молодёжь должна приобрести наряду с правом голоса, трудовыми правами, правом на свободу слова, правами в образовательной сфере, а также очень важным правом на свободу собраний и передвижения (здесь право голоса следует выделить как наиболее важное из всего того, что «несовершеннолетняя» молодёжь должна завоевать).

Один из моих друзей-активистов также высказался об этом опросе:

Это оригинальная идея — спросить самих несовершеннолетних девушек, вместо того чтобы экстраполировать мнения взрослых (включая навязанные убеждения) о том, что бы они захотели будучи молодыми, или, что ещё хуже, что по их мнению молодёжь должна желать, вне зависимости от реальности.

Дело не в том, чтобы дать взрослым право на интимные отношения с детьми. Речь вообще не об этом. Дело в том, чтобы дать молодёжи право решать самим что они хотят делать со своим телом. Будь то с участием взрослых или без него.

Забавно как кому-то могла прийти в голову мысль, что позиция за право выбора может пренебрегать несогласием. Они полагают, что выступающие за право выбора для молодежи делают это из желания пойти и принудить юных к тому, что они не хотят. Но ведь это же глупость! Если я хочу, чтобы у молодёжи было право выбора, значит я планирую уважать этот выбор.

Ссылку на эту статью можно найти здесь. Так что, стоит ли противникам прав удивляться результатам этого опроса? И говорят ли эти результаты, что подавляющее большинство девушек-подростков в возрасте от 12 до 16 желают иметь сексуальные отношения со взрослыми? Ответ на оба вопроса однозначно отрицательный. Результат опроса этого не показывает и вновь отмечу, что это совершенно не относится к вопросу о возрасте согласия, когда речь заходит о правах молодёжи. По моему мнению результаты опроса на самом деле показывают, что девушки поддерживают просто свободу выбора в том с кем встречаться и иметь близкие отношения, в соответствии с собственными желаниями и вкусами, и они хотят, чтобы на уроках сексуального образования их в более раннем возрасте подготовили к принятию тех решений, которые они сами захотят принять — не больше и не меньше. Не будет никакого «рая для педофилов» (или для гебефилов), просто будет общество, в котором уважается право выбора, что принесёт благо всем, вне зависимости от возраста, расы, пола или личных предпочтений человека.

Один из моих коллег отметил:

«У меня не укладывается в голове как секс может быть исключением из прав личности. Если право на секс не включается, то человек не является полностью свободным. Если бы дети действительно не интересовались сексом, то что изменит предоставление им этого права? Пока мы уважаем их выбор, никто из детей не будет заниматься сексом. А раз оказывается, что некоторые из них интересуются сексом, то отказ им в праве выбора является ущемлением свобод. Мне кажется тут всё очень просто.»

Следовательно, вопрос возраста согласия совершенно определённо является неотъемлемым аспектом прав молодёжи, пусть даже некоторые организации, ведущие борьбу за эти права, боятся касаться данной темы по причине её сильной эмоциональной окрашенности. Тем не менее, этот вопрос имеет столь же большое значение как и другие важные компоненты прав молодёжи, включая упомянутые выше, и по важности их могут превзойти только (в этом порядке): право голоса, право на свободу слова и права в сфере образования.

В другой статье я затрону вопрос того, что в нашей культуре зовётся «детской порнографией» и как она относится ко всей теме прав молодёжи.

Комментарии

Ссылка на новость 2000 (sic!) года, сайта с опросом уже давно нет, если посмотреть web.archive.org в двухтысячных годах онлайн на сайте было в среднем 4 пользователя, поэтому не ясно откуда Nicole Martin взяла "an internet poll of 42,000 girls".

Не согласна с тем, что нужно отменить возраст согласия вовсе, ведь без этого в мире начнется хаос. Зато предлагаю его снизить. Девушка может выбирать с 13 лет. Так как в наше время подростки рано взрослеют и гораздо умнее, чем кажутся. Мне 15 а моему парню 29.А встречаться мы начали когда мне было 13.Сейчас я бы очень хотела боротся за снижение возраста согласия, ведь если любовь между людьми чистая и светлая, то фактически, мужчину садят в тюрьму незачто,тем самым, возможно, разрушая будущую семью.

Это очень распространённая тенденция - предлагать снизить возраст согласия до своего собственного возраста предпочтения или возраста, с которого сам вступил в отношения ;-)

Мой возраст предпочтения с 6 лет. В контакты никакие никогда не вступала. Предлагаю снизить до 12. Но распространять это ограничение лишь на действия, включающие проникновение в тело несовершеннолетнего.