Мифы о детской сексуальности

Отправлено admin от

перевод с английского, оригинал

Автор статьи - Дэвид Ригель (1931-2019), независимый исследователь детско-взрослых отношений

Аннотация

Начиная с анонимной публикации 1700-х годов "Онания или страшный грех самоосквернения", продолжая предложенной Фрейдом "латентной фазой" сексуального развития и так далее, сформировались разнообразные теории детской сексуальности, которые лишь в незначительной степени или вообще не опирались на надёжные методы или должные исследования. В середине 20 века в эту область знаний была превнесена доля реализма и некоторые исследователи признали, что дети, как и все остальные представители рода человеческого, обладают сексуальностью. Однако, начиная с 1970х, в кругах феминисток и виктимологов зародилась новая волна сомнительных гипотез о детской сексуальности. Хотя это сказалось на детях обоих полов, влияние на сексуальные эксперименты мальчиков было особенно выраженным. Эта работа исследует подобные гипотезы и их последствия путём обзора довиктимологической и современной литературы.


 

"Великим врагом правды очень часто является не ложь - умышленная, надуманная и нечестная, - а миф, - стойкий, убедительный и нереалистичный. Вера в мифы даёт удобство мнения без неудобства обдумывания."
Джон Кеннеди, президент США
Речь на церемонии вручения дипломов в Йельском университете, 6 июня 1962 г.

 

Настоящая наука - это поиск истины; утверждения и практики общественных наук, влияющих на жизнь человека, должны быть основаны на тщательно исследованных, скрупулёзно и неоднократно изученных явлениях, с опорой на факты. К сожалению, в истории зарождения этих дисциплин отмечено несколько сомнительных экспериментов, оставивших после себя след в виде страданий. В качестве самых вопиющих примеров можно привести лоботомию, проводившуюся Фрименом и Уоттсом, а также кастрацию, использовавшуюся Хоуком в качестве "решения". Пострадавшими от одного из старых недугов развития этих наук оказались дети: гипотеза сумасшествия от мастурбации просуществовала более двухсот лет пока здравый смысл и разум не покончил с ней в середине 20 века. В наше время большое распространение имели теории вытесненных воспоминаний, сатанинских издевательств над детьми, а также синдром множественной личности, получивший, изжив себя, новое имя: "расстройство диссоциативной идентичности".

Как далее будет более подробно показано, лишь немногое из расхожих мнений о сексуальности детей основано на надёжных научных исследованиях. В нынешнем научном и общественном климате эмпирические данные и основанные на фактах исследования обычно игнорируются, опускаются и/или осуждаются на "моральных" основаниях. Вместо этого были сформулированы идеологические гипотезы, основанные на этноцентричной морали, которые лишь в незначительной степени подтверждаются исследованиями, да и то крайне сомнительными. Собственное исследование Д. Финкельхора описывается Р. Баузерманом как "опросник с подтекстом, видимо, специально составленный так, чтобы избежать возможности сообщения о добровольных отношениях со взрослыми". Данные этого исследования характеризуются как имеющие "почти что фатальный перекос". Тем не менее, эти гипотезы без конца повторялись и истолковывались, благодаря чему со временем их стала окружать аура достоверности. Ни детям, ни истине, ни профессиональной этике в научной среде эти плохо выстроенные и слабо обоснованные утверждения не идут на пользу.

Многие авторы обращались к ряду различных аспектов детской сексуальности, но настоящая работа направлена только на конкретную дезинформацию или мифы, которые возникли по большей части из источников, упомянутых в предыдущем абзаце. Словарь определяет слово "миф" как: (1) "Традиционная история неизвестного авторства ... служащая обычно для объяснения какого-то явления природы". (2) "Эти истории в целом, мифология" и (3) "Любая выдуманная история или ненаучная трактовка, теория, поверье и прочее". Мифы первого и второго вида могут приносить пользу, пока они не вступают в противоречие с известной истиной и реальностью. Примером такого являются возникшие до научной эпохи мифы о сотворении мира, обнаруживаемые во всех частях света. В отсутствие точных знаний людям требуются объяснения необъяснимого и эти потребности часто удовлетворяются путём создания мифа, основанного на том немногом, что известно в той или иной сфере, и не вступающего в противоречие с реальностью. Шедевр Джозефа Кэмпбелла "Сила мифа" описывает безобидное использование таких мифов. Однако когда прошлым или текущим знанием и исследованиями пренебрегают и для обслуживания идеологии фабрикуются антинаучные мифы, возникают проблемы. Некоторые заявления, порождённые и принятые виктимологией - псевдонаукой, которую Джон Мани назвал "наукой лишь в части происхождения названия", будут исследованы в этой работе по третьему определению мифа. Поскольку, как пишут С. Янус и Б. Бесс: "на каждой стадии допубертатного периода мальчики сообщают о большей степени сексуальной активности, чем девочки", основной акцент будет сделан на мальчиках и, учитывая продолжающуюся панику в этой сфере, на взаимодействиях мальчиков и мужчин.

Миф о детской невинности

Здесь есть две различные, но тесно связанные проблемы. Первая - это социальная конструкция детства, какой она была в прошлом и настоящем, а вторая - предполагаемая неосведомлённость детей об ощущениях, связанных с сексуальностью.

Детство. Много книг и статей написано о том, что составляет детство, а также как оно рассматривается в различных культурах и в разное время. Эти вопросы слишком сложны, чтобы подробно исследовать в этой работе и здесь будет представлен лишь краткий обзор данной темы.

В менее развитых обществах ожидалось и ожидается, что дети начинают вносить свой вклад в очень раннем возрасте. Например, в племенах скотоводов, мальчиков могут отправлять пасти овец задолго до того, как им исполнится 10. Девочкам этого возраста может быть поручен уход за младшими членами семьи. Начало пубертатного периода соответствует появлению меры ответственности как у взрослых даже в наиболее развитых обществах, а в прошлом в этом возрасте заканчивалось формальное обучение для всех, кроме элиты. Нынешнее продление псевдо-детства от пубертата до 18 лет, а в некоторых местах и до более старшего возраста, является относительно новым явлением и было подвергнуто критике такими авторами как Р. Эпштейн в его книге "Дело против подросткового возраста". Продолжение обучения не требует продолжения искусственного статуса ребёнка.

Детское психосексуальное развитие в целом считается крайне переменным процессом, начинающимся с осознания себя вне половой идентичности (я человек) в самом раннем возрасте, за которым следует осознание своего пола (я мальчик/девочка), осознание и исследование ощущений в области половых органов (это приятно), любопытство в отношении других людей того же и противоположного пола (испытывают ли они те же чувства?) и желание исследовать и экспериментировать с другими, что в большинстве случаев постепенно приводит к имеющим сексуальную составляющую отношениям со сверстниками и/или другими людьми, иногда даже задолго до пубертата.

В этой работе мы будем считать детством период от конца младенчества, о котором свидетельствует приобретение навыков движения и способности к коммуникации, до пубертатного периода включительно. Текущими проблемами в этой области являются не определение детства, а скорее заявления некоторых, что дети не осознают свою сексуальность до момента, когда общество даёт им на это разрешение.

Невинность. Делается много заявлений, что асексуальная "невинность" - это естественное и желательное свойство детства, которое, как уже говорилось в предыдущем разделе, субъективно определяется во множестве культур и разное время. Однако Филипп Ариес подметил, что исторически "никто не считал, что эта невинность реально существует" и нынешняя модель "детской невинности" в западных обществах по видимому выросла из феминизма, виктимологии и "моральной корректности" таких авторов как С.Дж. Дэллем и других. Дж. Клоогер высказался на предмет предполагаемых вредных последствий потери этой надуманной невинности: "Нам говорят, что секс отнимает невинность у детей, как будто бы знакомство со сферой сексуального удовлетворения является посвящением в мир вины и отягощяющего знания, которое как-то оскверняет совершенство детства". Генри Дженкинс также подметил:

Миф о детской невинности, как замечает Джеймс Кинклейд, лишает ребёнка его собственной политической субъектности, чтобы он куда лучше вписывался в символические требования, которые мы ему предъявляем. Невинный ребёнок ничего не хочет, ничего не желает и ничего не требует, помимо разве что собственной невинности. Кинклейд осуждает идею, что детская невинность - это что-то изначально заложенное, некое "извечное" свойство, которое следует "защищать". Наоборот, детская невинность - это культурный миф, который должен насаждаться и внедряться в головы детей.

Кроме того, Мэри Калдерон, Джудит Левин и другие подчёркивали, что у детей нет какой-либо невинности, которую они могли бы потерять, лишь совсем немногие находятся в неведении относительно собственной сексуальности, унаследованной социально-биологически. Кинси и коллеги в своей работе 1948 года подробно описали случаи физиологически обнаруживаемого возбуждения и даже оргазма у младенцев и допубертатных детей. Эта приписываемая невинность, или, называя вещи своими именами, навязанное невежество, сильно отличается в зависимости от страны, общества или времени. В тех обществах, которые Форд и Бич в своей работе 1951 года называют "попустительствующими", детям с младенчества позволяется наблюдать и экспериментировать с сексуальностью. Однако в американском обществе, которое авторы называют одним из самых "ограничительных" "в общественном кодексе поведения оказывается постоянное давление на сексуальную активность детей, чтобы предотвратить любые формы такой активности". Функцией ребёнка, не достигшего произвольно установленного "возраста согласия", который также отличается в разных странах, обществах и в разные периоды времени, считается быть должным образом принятым в сложные сексуальные таинства, заложенные в западной культуре. По мнению П. Уилсона "священники, врачи, психиатры и прочие наделили секс магическими силами". У. Саймон и Дж. Ганьон отмечают, что нынешняя культура также присваивает сексу чувство вины: "В нашем обществе знакомство с сексом является в наибольшей степени знакомством с чувством вины, а приобретение навыков управления сексуальностью включает в себя обучение тому, как справляться с этим самым чувством".

Мэри Калдерон замечает, что все эти ложные, насаждённые и навязанные мифы о невинности и виновности сами по себе являются источником замешательства и вреда:

Если можете, представьте нечто, что вы испытываете часто и ярко как нечто реальное и подлинное, а мир вокруг вас вообще не признаёт существование этого явления. Или представьте, как это ваше реальное и яркое переживание вновь и вновь подвергается полному и обескураживающему осуждению и наказанию. Что это за ад молчаливой экзистенциальной пытки, которому мы подвергаем наших детей с самых ранних воспоминаний? Удаётся ли хоть кому-то пройти через это без нарушений сексуальности?

Эмпирическое исследование сексуальных взаимодействий детей и старших по возрасту было выполнено Л. Бендер и А. Блау, которые заключили: "Ребёнок был пассивным или активным участником ... а в некоторых случаях по-видимому был инициатором или соблазнителем". В середине 20 века было принято, что дети не являются "невинными", они сексуальны и способны выражать и реализовывать свои сексуальные желания. Стивен Ангелидес пишет: "В разных источниках появилось открытое признание детской сексуальности как нормального и естественного явления. В реальности, до 1980х [текстовые] описания детской сексуальности были широко распространены, особенно в контексте сексуальных взаимодействий со взрослыми... имеющих аспекты заигрывания, раннего проявления и соблазнения". П. Уилсон замечает: "Мальчики сексуально активны с очень раннего возраста и стремятся реализовать свою сексуальность всегда, когда предоставится возможность; они хотят давать и получать удовольствие такими способами, которые мы как общество раньше не понимали".

Противоположность нынешней навязанной невинности/невежеству в сексуальной сфере можно назвать "осведомлённостью", которую авторы в предыдущих абзацах считают данностью, и эта осведомлённость неизбежно ведёт к вопросу желания или "согласия". Целью этой работы не является очередное рассмотрение набивших оскомину аргументов по теме согласия, простого согласия, информированного согласия, юридического согласия и прочего.Эти оттенки смысла могут быть применимы в таких ситуациях, как вождение автомобиля, заключение обязывающего договора, согласие на потенциально опасную медицинскую процедуру и проч., которые требуют развитых моторных навыков и глубокого понимания, и могут иметь вполне конкретные последствия. Но способность ребёнка получать удовольствие от своей сексуальности потенциально присутствует с рождения, требует только базовой моторики и практически не требует посторонней помощи. У неё нет эмпирически демонстрируемых кратковременных или долговременных [вредных] последствий и она не влечёт за собой реальных (а не культурно обусловленных или навязанных) обязанностей кроме как не нанесения вреда себе или другим. Некоторые могут возразить, что даже нарушение общественных табу является вредным само по себе, но не будет ли лучше в долгосрочной перспективе разобраться и исцелить болезнь, чем продолжать подвергать детей её превратностям?

Продвигаемая современными виктимологами "невинность" практически не опирается на реальность и служит в основном выдуманным и искусственным фундаментом для других мифов, которые будут рассмотрены далее.

Миф о сексуальном злоупотреблении детьми

Дети иногда подвергаются ненадлежащему обращению со стороны более старших лиц с использованием эмоционального и физического насилия. Иногда в этом может присутствовать и сексуальная составляющая. Некоторые из этих явлений способны наносить кратковременный и долговременный вред, поэтому сам феномен "сексуального злоупотребления детьми" вполне реален и в этой работе такое обращение с детьми никоим образом не оправдывается и не считается простительным.

Однако, есть достаточно много свидетельств, что не все сексуальные взаимодействия между ребёнком и более старшим партнёром представляют собой ненадлежащее обращение или наносят травму. В метаанализе ретроспективных опросов 1998 года Райнд и коллеги установили, что две трети мужчин охарактеризовали свои сексуальные взаимодействия в детстве со взрослыми без негативных оценок, при всём при том, что их скорее всего уже в раннем возрасте приучили ждать от таких связей чего-то плохого. В некоторых исследованиях около половины респондентов положительно оценили свой [детский] опыт. Однако для женщин доля положительно оцениваемых детских отношений в том же исследовании Райнда оказалась несколько ниже и это вполне может быть предметом другого исследования.

Следовательно, миф не в существовании вполне реальных случаев сексуального злоупотребления детьми, а в распространённом в СМИ и научной среде среде предположении, что все детско-взрослые отношения с сексуальной составляющей непременно наносят вред ребёнку. Вне всяких сомнений, на этот миф большое влияние оказала доктрина "сексуального злоупотребления детьми" и сам он также влияет на эту доктрину, за которую выступают и которую распространяют такие люди как Д. Финкельхор, Д. Шпигель и прочие. Эта догма продвигается большим количеством заинтересованных сторон, в число которых Филип Дженкинс в своей книге 1998 года "Моральная паника" включает психотерапевтов и психиатров, администраторов уголовного правосудия, движения за права женщин, сексуальных реформаторов и либертарианцев, моральных традиционалистов и консерваторов. Дженкинс далее называет СМИ, а также художественные, исследовательские и профессиональные источники средствами, посредством которых проецируется доктрина сексуального злоупотребления детьми. Попытки противодействовать этой моральной панике пока не имели особого успеха. Фриц Бернард замечает:

Люди имеют тенденцию выносить решения не на основе фактов, а на основе упрощённых моделей реальности. Это в особенности справедливо в сексуальных вопросах. Новые факты, включая научные исследования, обычно не принимаются и не уважаются.

Главное утверждение мифа о сексуальном злоупотреблении детьми состоит в том, что отношения с сексуальной составляющей между ребёнком и более старшим по возрасту "обычно наносят вред, большинство детей пострадают и этот вред будет серьёзным", то есть, такой опыт "наносит травму". Этот вопрос будет рассмотрен в следующем разделе.

Миф о травме

Сюзан Клэнси, чья книга 2009 года послужила стимулом для написания текущей работы и чьё название было взято для этого раздела, заново открыла одну бесценную истину, которая в течение десятилетий была скрыта: в то время, когда они происходят, сексуальные взаимодействия с более старшими не оказывают негативного воздействия на большинство детей, особенно мальчиков. Около 70 лет назад К. Меннингер отметил: "Предположением здесь является конечно же то, что такой опыт наносит детям непоправимый урон. Я показываю, что в свете беспристрастного научного исследования таких разрушительных последствий обычно не бывает". Клэнси заслуживает похвалы за привлечение внимания к этой старой истине, но к сожалению, она не смогла довести своё исследование до выводов, которые из него логически следуют. Тем не менее, даже пусть Сюзан пыталась смягчить влияние своего открытия, она, по словам А. Зугера, оскорбила "всю научную и психотерапевтическую общественность, оседлавшую старую модель сексуальных злоупотреблений" путём публикаций данных и выводов, которые "бросили вызов нескольким десятилетиям политически корректной теории о психотравме, теориям феминизма и сексуальной политики" и которая "имела потенциал подорвать целое семейство дорогостоящих проектов по лечению и предотвращению". Участники того, что Т. Динин описывает как "психологическая индустрия" могут испытывать неприязнь к тем, кто способен нарушить их финансовые потоки.

Однако, несмотря на всю ту ересь, в которой Клэнси обвиняют, она всё равно остаётся продуктом закоренелой псевдонауки виктимологии. Разрабатывая принципы своего исследования в 1990х, она не смогла предвидеть потребность в выборке из всех тех, кто в детстве имел сексуальный опыт с более старшими, как было проделано в аналогичном исследовании Дэвида Ригеля, проведённом через интернет. Вместо этого она повторила ошибки многих своих предшественников (напр. Г. Кершер и M. МакШейн 1984 г.), разместив объявление в газетах с вопросом: "подвергались ли вы в детстве сексуальным злоупотреблениям?". Таким образом Клэнси гарантировала, что её респонденты будут почти исключительно из тех, кто принял и усвоил гипотезу "злоупотребления" по отношению к своим сексуальным отношениям в детстве. Эта гипотеза является краеугольным камнем виктимологической догмы, а те респонденты, что не были подвержены её негативному влиянию, врядли приняли бы участие. Однако, даже с этим ошибочным подходом, она к своему удивлению обнаружила, что лишь немногие респонденты сообщили о травматичности детского сексуального опыта в то время, когда он происходил.

Клэнси признала, что расхождение между тем, чему её учили и тем, что она обнаружила, является катастрофическим. Это ещё одно открытие, за которое она заслуживает похвалы. Но хотя в своей книге она вновь и вновь говорит о своих сомнениях, ей не удалось или у неё изначально не было желания разобраться с ними и принять их. Трудно выступать с заявлениями, что дети не получают физического удовольствия от ненасильственной стимуляции половых органов или утверждать малую вероятность того, что они интуитивно сочтут такой опыт безобидным, а то и положительным, не будь негативного влияния культуры. Тот факт, что большинство её респондентов сочло свой детский сексуальный опыт нетравматичным в то время, когда он происходил, она отмела путём рационализации, заявив, что "злоупотребление становится травматичным позже", т.е. когда ребёнок приобретает и начинает использовать более развитую способность к пониманию. Клэнси называет предлагаемое ей явление "переосмыслением" и будучи выведено на основе имевшейся у неё предвзятой и нерепрезентативной выборки, оно по её мнению является характеристикой "большинства случаев сексуального злоупотребления". Однако Ричард Грин в своей работе 2010 года рассматривает его с другой стороны: "Именно эта аура зла во взрослом мире энергизирует социальную конструкцию травмы, которая прирастает к опыту, не бывшему травматичным. Контакт трансформируется в злоупотребление."

Раз так, является ли переосмысление действительно имеющим место внутренним и естественным развитием событий или это лишь другое имя для ятрогенного промывания мозгов? Л. Бердер и А. Блау замечают: "В самом начале дети не демонстрировали чувства вины, но оно имело тенденцию развиваться... по мере того, как им приходилось сталкиваться с мнением родителей и сотрудников судебных органов. Это [стимулированное чувство вины] выглядело не имеющим под собой никакой уверенности." Л. Константайн и Ф. Мартинсон пишут: "Негативные реакции родителей [и других взрослых] в отношений сексуальных контактов ребёнка, помимо их функции навязывания чувства вины, могут оказаться наиболее психотравмирующим аспектом всего сексуального опыта." А Ричард Фэрсон замечает: "Самые разрушительные ситуации обычно связаны ... с реакцией окружающих на сексуальный контакт, когда о нём становится известно". Ребёнок, чьи добровольные отношения с более старшим оказались раскрыты, будет подвергнут шокирующей массе требований интимных подробностей, сотрудничества в расследовании и даже осмотрам. М. Ингрэм в своей работе привёл мнение психиатра на это травмирующее испытание: "Если мужчина не совершал акт мужеложства с мальчиком, то полиция и врач точно его совершили". И даже те, чьи отношения в детстве остались тайной, всё равно будут до конца жизни преследуемы непрекращающимся шквалом сообщений со стороны СМИ на тему сексуальных злоупотреблений детьми. Неудивительно, что некоторые люди не выдерживают.

В какой-то момент Клэнси попыталась использовать бритву Оккама, чтобы подкрепить свою теорию переосмысления, но более сжатым объяснением её данных может быть то, что некая неопределённая часть людей переосмысливает свой не бывший негативным детский сексуальный опыт. Причина в обществе, говорящем, что им надлежит переосмыслить и они обязаны это сделать, вдогонку предупреждая, что отказ верить в нанесённый вред выставляет их в качестве неадекватных. Есть основания предположить, что вероятность человека поддаться этим требованиям может быть связана с его уровнем эмоциональной зрелости и уверенности в собственной способности принимать решения, основанной на рациональной оценке информации и доступных ему сведениях. К сожалению, те, кто решили отвергнуть переосмысление, обычно не рассказывают о своём детском сексуальном опыте либо потому, что эти события не имеют для них особой важности, либо чтобы избежать неприятных обсуждений, высмеивания или внушений. Такие люди стали невидимы для общества и недоступны для исследования, что приводит к трудности в получении ретроспективных данных в этой области, а те, что получены, оказываются искажёнными из-за их отсутствия.

Ещё одним мерзким и неоднозначным предметом является степень, с которой те, кто заявляет о нанесённом вреде спустя годы или даже десятилетия после предполагаемого инцидента, мотивированы доступностью финансовых вознаграждений, о которых сейчас так много сообщается. Даже поверхностное чтение множественных сообщений в СМИ об обвинениях с требованием компенсаций после длительного срока, показывает, что многие из заявителей прожили длинную и благополучную жизнь, вышли замуж, успешно вырастили детей, и все эти годы якобы носили в себе эти терзающие и якобы ограничивающие в возможностях воспоминания. Р. Уебстер пишет о бывших воспитанниках государственного детского дома для мальчиков в Уэльсе, которые во время расследования якобы ненадлежащего обращения [с ними], были осведомлены о потенциально доступной "компенсации" пока полиция шерстила всех в поисках обвинений в сексуальных злоупотреблениях против сотрудников этого учреждения. Неудивительно, что некоторые из полученных таким образом "подкупленных" обвинений в дальнейшем оказались чистой выдумкой. К сожалению, некоторые другие из этих обвинений, хотя в целом не подтверждённые доказательствами, помогли отправить судя по всему невинного человека за решётку. В другом деле в Новой Зеландии один молодой человек присоединился к бывшим одноклассникам в деле получения компенсации от католической школы для мальчиков за якобы развратные действия, но позже признал свои обвинения выдуманными. Очень возможно, что эти два случая являются лишь вершиной айсберга жульничества в море ложных обвинений, заявлений и судебных исков, которые сейчас идут в западном мире.

Выборка Клэнси безнадёжно предвзята и нерепрезентативна, поскольку в неё не вошло большое число возможных респондентов, чей детский сексуальный опыт не только не был травматичен тогда, но и который в имел по большей части нейтральные, а часто и положительные последствия в краткосрочной и долгосрочной перспективе. И тем не менее, она упорно настаивала в попытке построить свою версию того, что Р. Доус описал как психологический карточный домик, чтобы подкрепить переосмысленный миф о травме, пусть даже она и признала, что "не может предоставить ясной теоретической модели как именно и почему сексуальное злоупотребление вредит жертвам". Согласно тому, что Клэнси установила на основе своих данных, лишь немногие сексуальные взаимодействия между ребёнком и старшим по возрасту оказались травмирующими изначально, следовательно большая часть так называемого пересмотренного вреда вполне может порождаться если не собственной жадностью, то губительным промыванием мозгов, исходящим от захваченного паникой общества и мотивированной прибылями психологической индустрии.

Итоги и наблюдения

Виктимологическая часть психологической индустрии не любит, когда ей напоминают об антинаучных и порождающих травму поветриях, то возникающих, что исчезающих в длинной истории общественных наук, а также о сходстве нынешней истерии сексуальных злоупотреблений с эпизодами из прошлого, особенно с мифом о сумасшествии от мастурбации. Популярное в наши дни понимание того, что дети знают и делают со своей сексуальностью, как и эти поветрия, основано на неподтверждённых и неподтверждаемых мифах, происхождение многих их которых можно проследить у виктимологии и её основателей, таких как Д. Финкельхор и Дж. Конте. По мере того, как другие почуяли научные и финансовые выгоды от запрыгивания на борт находящего в зародыше левиафана, пошёл наплыв производных публикаций в научной литературе, СМИ и популярных изданиях, где эти мифы рассматривались как подлинные научные результаты, образуя вокруг них ничем на заслуженную ауру надёжности и даже авторитетности. Управляемое СМИ общественное мнение вместе с научной средой и судебной системой стало придерживаться этого набора мифов, а противоположные ему гипотезы детской сексуальности, многие из которых предложены квалифицированными авторами и подтверждающиеся настоящими исследованиями, стали игнорироваться или отбрасываться.

Хотя следует отметить, что эмоциональное или физическое насилие против детей с сексуальной составляющей или без неё действительно может быть травматичным как во время самого насилия, так и впоследствии, практически нет оснований считать, что мягкое стимулирование половых органов невозражающего ребёнка непременно или по сути неприятно или беспокоит, что оно как-то нарушает психосексуальное развитие ребёнка, перенаправляет это развитие в сторону гомосексуальности или составляет собой то самое "сексуальное злоупотребление детьми", для которого Клэнси признаёт невозможность дать ясную теоретическую модель как оно вредит жертвам. Кинси с коллегами, как и Ф. Ариес в своих работах привели примеры такого стимулирования, а в некоторых культурах эти действия в отношении младенцев или детей, совершаемые их опекунами, считаются или считались нормальными. П. Хертофт пишет, что когда они достаточно повзрослели для самовыражения "дети, ищущие близких отношений со взрослым обычно не считают, что есть какая-то большая пропасть между близким умственным и физическим контактом в общем смысле и тем контактом, который мы называем сексуальным". Л. Бендер и А. Блау в исследовании детей обоих полов замечают: "Ребёнок был пассивным или активным участником ... а в некоторых случаях по-видимому был инициатором или соблазнителем" А. Мангус, а также ряд других авторов отметили участвующую роль девочек в сексуальных отношениях со старшими по возрасту. П. Уилсон пишет, что мальчики отвергают "магическую силу". которой некоторые наделяют секс, и вместо этого рассматривают его как приятную игру. Тео Сэндфорт представил подробные сведения о 25 мальчиках, находящихся в добровольных отношениях, включающих в себя стимуляцию половых органов со стороны взрослых мужчин. К. Строзиер описал добровольные отношения с сексуальной составляющей между Хайнцом Кохутом (который тогда был ребёнком, а впоследствии стал известным психоаналитиком) и его наставником.

В части отношений со сверстниками обычно считается, что изучение собственных и чужих половых органов широко распространено среди мальчиков, а более старшие обучают младших. И вновь, среди девочек такое поведение считается не очень распространённым, очевидная причина лежит в устройстве половых органов: у мальчиков они находятся снаружи, что способствует любопытству и изучению. С. Янус и Б. Бесс пишут, что "на любой стадии доподросткового возраста мальчики демонстрируют больше сексуальной активности всех видов, чем девочки." Также оказывается, что мальчики по природе более настойчивы и активны со сверстниками и с людьми других возрастов. П. Уилсон пишет: "Они стремятся реализовать свою сексуальность при любой возможности... Потому что реальность состоит в том, что с незапамятных времён мальчики приходили и будут приходит к мужчинам за удовлетворением своих сексуальных и эмоциональных потребностей".

Целью и намерением этой работы было не предложить новые идеи, а возродить и вдохнуть новую жизнь в понятия и исследования, которые в последнее время стали игнорироваться, если не умышленно замалчиваться. Когда Л. Бендер и А. Блау почти три четверти века назад исследовали детские сексуальные взаимодействия с более старшими по возрасту, они уже могли цитировать предыдущие работы. В 1980x произошёл расцвет эмпирических и других исследований целого ряда авторов, но за исключением Райнда и коллег, травля со стороны научной сферы и общества по большей части заставила замолчать этих и аналогичных исследователей и специалистов. Уже несколько десятилетий виктимологи продвигают то, что они в одностороннем порядке сочли нужным считать на предмет способности и права детей участвовать в сексуальной активности со сверстниками и другими людьми, но детям и науке куда больше пошли бы на пользу настоящие исследования и тщательные дискуссии на предмет того, как всё обстоит на самом деле.