Перевод с английского. Оригинал.

Эта статья является ответом на множество вопросов о законах о "возрасте согласия" (далее по тексту - ВС), пришедших мне не только от педосексуалов, но и от людей других ориентаций. В это трудно поверить, но среди последних тоже находятся те, кто нас поддерживает!

Поскольку появилось много научных свидетельств, ясно показывающих, что, при наличии согласия, дети/подростки не получают никаких серьёзных психотравм от сексуального контакта со взрослым, и поскольку главным сторонникам сексуальных запретов за всё это время так и не удалось предоставить каких-либо совершенно объективных и научно проверенных свидетельств обратного, каковы же истинные причины продолжающейся поддержки законов о возрасте согласия в современном обществе? Почему общество практически столь же усердно старается обеспечивать ограничение ВС не только для детей, но и для и подростков, несмотря на явные признаки того, что последние являются молодыми взрослыми, а не большими детьми? В чём причина для всех этих негативных стереотипов и предубеждений, направленных как на взрослых, вступающих в отношения с сильно уступающими по возрасту партнёрами, так и на юных, отвечающих взаимностью на этот интерес? В настоящей публикации я постараюсь найти ответ на эти вопросы, опираясь на свои мысли и наблюдения на данную тему, которые, в свою очередь, основаны на моём многолетнем опыте деятельности как активиста - гебефила, выступающего за право выбора, так и на гораздо более длительном опыте борьбы за права молодёжи (что зародилось ещё когда я сам только вступал в подростковый возраст).

Сразу хочу оговориться, что в данной статье не будет рассмотрена ситуация, приведшая к возникновению законов о ВС в их нынешнем виде в Англии 80-х годов XIX века. Возможно это будет темой следующей статьи, хотя данная ситуация прекрасно описана в труде Джудит Уолковиц "The City of Dreadful Delight", повествующем о сексуальных опасностях и истериях, бушевавших в Лондоне викторианской эпохи. Вместо этого, в данной статье основное внимание хотелось бы уделить обоснованиям продолжающихся мер по обеспечению соблюдения этих законов и общественных взглядов, на которые данные законы опираются в умах большинства живущих в настоящее время людей, в то же время стараясь учитывать исторические перспективы.

Первой причиной широкой общественной поддержки этих законов и сопутствующих им взглядов в настоящее время является одна простая мысль: сексуальные отношения между разными поколениями задевают за живое многих людей, выросших под влиянием современной культурной среды, подобно тому как гомосексуальные акты считаются эстетически отвратительными с позиции людей определённой идеологической направленности (такие как христиане-фундаменталисты или другие гомофобы). Однако в большинстве своём активисты за права геев имели преимущество над современной молодёжью, заключающееся в том, что их движение состояло преимущественно из совершеннолетних взрослых, обладавших всеми гражданскими правами, чем сейчас, во времена расцвета гражданских прав, не достигшие 18-летия не обладают. Те, кого государство с юридической точки зрения называет "несовершеннолетними", являются в истинном смысле превозносимой собственностью родителей, беспомощной в своих попытках сопротивляться психологии рэкета со стороны государства.

В современном обществе несовершеннолетние олицетворяют навеянную множеством сохранившихся остатков викторианских установок крепко укоренившуюся парадигму, которую люди считают для себя незыблемой. Это мнение, по которому обеспечиваемое принудительным образом невежество об окружающем мире (для прикрытия истинной сути которого в нашей культуре найдена удобная замена в виде понятия "невинность") является каким-то образом блаженным и прекрасным состоянием и что предполагаемая беззаботная сущность детства и раннего подросткового возраста, сопровождающаяся этим блаженным и прекрасным невежеством, подразумевает определённую степень внутренней чистоты, которую взрослые, как считается, теряют, как только они узнают об окружающем мире и обо всех "ужасных" и эмоционально "сложных" вещах, которые существуют в нём за пределами огороженного безопасного мира ребёнка. По этой причине наша культура считает данное невежество чрезвычайно ценным, вне зависимости от того, как к этому относятся или не относятся все молодые люди, в настоящее время вынуждаемые соответствовать вышеупомянутой парадигме.

Из-за преобладающего негативного отношения к сексу, сексуальность как следствие считается "грязной" и знакомство малолетних с ней воспринимается как попытка запятнать это блаженное невежество. Поэтому в нашей культуре это мнимое осквернение "невинности" воспринимается как вопиющий поступок (напр. "украсть у ребёнка детство" или "посягнуть на её невинность"). Следовательно, большинство в нашем обществе считает, что привнесение сексуальности в жизнь малолетних приведёт к тому, что они "слишком быстро повзрослеют", и тем самым подорвёт то воображаемое дивное состояние блаженства и чистоты духа, которое, по мнению нашей культуры, олицетворяет ребёнок в качестве живого образца. В реальности, разумеется, наличие знаний о сексуальности и полная свобода реализовывать их во взаимно добровольной форме справедливо признаётся как освобождающий опыт для взрослых и считается важным для эмоционального здоровья человека. Можно только представить, сколь многие свободомыслящие люди заходят в тупик при мысли о том, почему мы занимаем прямо противоположную точку зрения, когда речь заходит о знаниях и сексуальном опыте, когда они передаются тому, кто ещё не достиг воспеваемого "магического возраста". Но признаваемые освобождающие последствия знаний и сексуального опыта являются здесь самой сутью, потому что подавляющее большинство людей в нашей современной культуре не желает освобождения детей. Они хотят, чтобы подрастающее поколение и дальше оставалось юридически, экономически и социально зависимым от совершеннолетних взрослых, как можно дольше оставаясь в границах созданного обществом чудесного состояния "детства" и, как следствие, под строгим контролем взрослых. Общество обосновывает искусственное распространение детства на подростков до 18 лет как полезное их духовному развитию по причине идеологического возвеличивания нашей современной парадигмы детства. В конечном итоге, по словам защитников этого устройства, раз детство так прекрасно, блаженно и беззаботно, то почему кому-то может не захотеться быть ребёнком как можно дольше и наслаждаться этим прекрасным состоянием до момента, когда общество юридически вынудит их мгновенно "повзрослеть", как только им исполнится 18?

Если взрослый имел добровольный сексуальный контакт с "малолетним" (т.е. лицом, юридически считающимся ребёнком, вне зависимости от его/её конкретного уровня биологического или эмоционального развития), он может и не нанёс вреда ребёнку в доказуемом и объективном смысле, но он, тем не менее, посягнул на "священную корову" в понимании современной западной культуры, и, как следствие, порочит то, что наше общество считает идиллическим и прекрасным состоянием, который ребёнок (т.е. любой, кто с юридической точки зрения является таковым) олицетворяет в наших идеологических установках. Поэтому выросшие в этом обществе люди испытывают невероятное возмущение таким поступком, при этом даже выясняется, что многие вправду считают его более тяжким преступлением, чем убийство ребёнка.

Также для оправдания подобных взглядов в общую кучу подбрасывается мнение, что молодёжь до 18 лет от природы страдает от недостатка навыков и подвержена принятию неправильных решений. Другими словами, молодёжь подвержена стереотипам и их предполагаемый недостаток навыков к принятию столь "эмоционально сложных" решений принимается на основе произвольно устанавливаемого критерия хронологического возраста, а не по личным характеристикам каждого конкретного человека. Оправдание применения к подросткам того же принципа, что и к детям, подпитывается распространёнными в обществе мифами, что подростки от природы подвержены сбоям в работе нервной системы, делающие их чрезвычайно подверженными принятию "дурацких" решений. В соответствии с существовавшим ранее мифом считалось, что подростки якобы подвержены гормональным перепадам, приводящим к странностям в поведении и принятии решений, но в последнее время мы наблюдаем развитие убеждения, по которому мозг подростка от природы "дефективен", что якобы вызывает у них значительную склонность к принятию ошибочных решений. Эти очень распространённые дискриминационные воззрения за последние 10 лет были подвержены сомнению в научных исследованиях, проведённых клиническим психологом доктором Робертом Эпштейном. Им были опубликованы несколько статей, начинающихся с "Мифа о мозге подростка" (в свободном доступе на англ.) и его прекрасная книга 2007 года издания "The Case Against Adolescence" (Дело против подросткового возраста) вместе с дополненным новым изданием 2010 года "Teen 2.0". В результате этого образа мышления, подростков, подобно детям, считают пребывающими в состоянии "не знающими ничего лучше..." конечно до того момента, когда им вдруг исполнится 18 и с этого момента они официально становятся совершеннолетними взрослыми, в отношении которых подразумевается, что они способны сами принимать все решения вне зависимости от реальных способностей. У совершеннолетних есть все гражданские права, так что сомнение должно толковаться в их пользу и им должно разрешаться брать на себя эмоциональные риски вне зависимости от их предполагаемых или реальных возможностей, и считается, что так и должно быть в демократическом государстве. Но не достигшие 18 летнего возраста не обладают этими гражданскими правами, потому что они не признаются "взрослыми" (по современным юридическим определениям), и, следовательно, то очень важное демократическое право брать на себя риски и с подходящим для себя темпом расти как личность, а также определять этот темп самостоятельно, не признаётся.

Также в эту кучу добавляется и ещё одно: люди в целом с неохотой отказываются от власти, которую они имеют над другими. С чего бы это большинство родителей или государство добровольно согласится отдать управление над целым большим классом людей? И те и другие считают освобождение лиц до 18 угрозой их возможности формировать молодёжь, чтобы она вписывалась в ту парадигму, в которую наша культура хочет, чтобы она вписывалась в годы формирования личности, и поэтому многие, принадлежащие к той или другой структуре, считают очень важным держать молодёжь без юридических или политических возможностей сопротивляться такому формированию. Эта тактика лежит в основе известного изречения: "Дайте мне ребёнка до 7 лет, и я верну вам мужчину". Теперь представьте сколь более справедливым это изречение окажется, если вы дадите обоим родителям и государству практически полный контроль над ребёнком в течение первых 18 лет его жизни. Вот почему борцы за освобождение молодёжи постоянно подчёркивают, что жизненно важно дать людям их полные гражданские права в период формирования личности и вот почему смехотворны заявления противников этого освобождения о том, что молодёжь не может реально считаться репрессированным меньшинством просто по той причине, что при достижении 18 летнего возраста им будут предоставлены полные гражданские права (ну почти. Для них ещё остаётся некоторое количество ограничений до достижения 21-летнего возраста). Различные силы в нашем обществе по-видимому считают, что 18 лет несовершеннолетия достаточны, чтобы у "формирования" или внушения шанс быть "привитым" был максимальным (и в большинстве случаев это и происходит).

Причина, по которой многие известные либералы (или, как некоторые мои друзья-активисты назвают их, "либерасты") не возражают против добровольного секса между подростками, но не между подростком и взрослым, состоит в том, что некоторые делают попытку быть в своих собственных глазах "свободомыслящими" и "позитивно относящимися к сексу", неохотно соглашаясь с фактом, что подростки, включая младших подростков, обладают сексуальностью и попытки отрицать это не только бесполезны, но и противоречат стремлению к их благополучию (что, конечно же, верно).

Однако, будучи воспитаны в той же культуре, что и все мы, они позволяют своему свободомыслию распространяться лишь в ограниченных пределах, т.е. до той степени, придерживаться которой считается политически "безопасным" среди "благоразумных" людей в левом крыле политического спектра, которые в противном случае боятся навешивания ярлыков оппонентами из числа правых. Поэтому, поскольку они не считают, что добровольные сексуальные отношения между подростками одной возрастной группы автоматически влекут негативные эмоциональные последствия для участников, эти политики всё равно с эстетической точки зрения испытывают отвращение при мысли о том, как взрослый вступает в сексуальные отношения со столь юным партнёром вне зависимости от согласия. Проще говоря, их коробит образование пар с большой разницей в возрасте. Поэтому они оправдывают своё мнение путём постулирования утверждения, по которому "у взрослых слишком много жизненного опыта" по сравнению с подростками, не достигшими "магического возраста" и по их представлениям это даёт взрослому возможность легко управлять подростком и путём манипуляций добиваться того, чего по мнению этих "либерастов", ни один подросток не станет делать добровольно, не будь манипуляций со стороны взрослого, что подростки лишь думали о желании участвовать в этом. И также "либерасты" отказываются верить, что подростки могут счесть данный опыт позитивным и приятным.

Разумеется точно такие же основания использовались белыми южанами-расистами в США в конце 19 и начале 20 века для линчевания чернокожих мужчин, имевших секс с белыми женщинами. Этих мужчин всегда обвиняли в "изнасиловании", вне зависимости от того, было ли согласие со стороны женщины или нет, поскольку в то время и в том месте белые мужчины считали крайне возмутительной саму идею о сексе между людьми разных рас. Это также подпитывалось всё ещё распространёнными тогда мнениями, что "эгоистичному" и имеющему превосходство в логическом мышлении мужчине легко сбить женщину с пути истинного (и та же самая точка зрения используется и сейчас, но критерий теперь возраст, а не пол). Так что белые мужчины обосновывали линчевание твёрдым убеждением, что никакая уважающая себя белая женщина и пожелать не может "неприглядного" секса с чернокожим мужчиной по своей собственной воле. Из-за своего презрения секса между чёрными мужчинами и белыми женщинами, эти  расисты заключили, что, если женщину не принудили к сексуальному контакту с чернокожим, значит её подтолкнули участвовать в нём с помощью манипуляций, способностью к которым мать-природа наделила всех мужчин, дав им преимущество над природной наивностью и легко запутываемой женской психикой. Это позволило белым оправдывать столь жёсткие и чрезмерные акты возмездия, которые в реальности совершались исключительно из-за ненависти и отвращения к межрасовым отношениям между чёрными мужчинами и белыми жещинами. Белые мужчины считали, что им надлежит "защищать" последних в том смысле, что эти женщины принадлежат только им одним (где-то мы это уже слышали...).

Точно такая же схема разыгрывается и сегодня, хотя и не в отношении расы, а в отношении возраста. С тех пор чернокожие добились достаточных гражданских прав, так что теперь более не возможно для юридической системы - или для слишком многих белых людей хотя бы минимально широких взглядов - оправдывать законы о смешении рас. Да и женщины добились куда большего уважения по сравнению с тем, как их способности оценивались тогда. Всё это достигнуто в результате их собственного движения за освобождение, так что сейчас никто автоматически не считает, что в случае добровольной сексуальной связи с чернокожим мужчиной их подвергли манипуляции (просто говорят, что на женщину подействовал "зов джунглей" и на этом всё). Но касаемо не достигших 18-летия подростков нужно учесть одну важную вещь, заключающуюся в том, что подобно детям, а также в прошлом неграм и женщинам, у них нет гражданских прав и юридически признаваемой автономии, чтобы избежать этих стереотипов и, следовательно, у них нет достаточных возможностей, чтобы подтвердить свои способности. Их также принудительно ограждают от получения "неподходящей по возрасту" информации, которая пополнит их знания и возможности для принятия обдуманных решений. Это способствует ситуации, при которой подростки якобы "естественно" вписываются в стереотип "глупых юнцов", который в реальности навязывается им нашей культурой. Очевидно, что мы являемся свидетелями грязной политической игры огромного масштаба, в которую против молодёжи играют родители и государство. Те несовершеннолетние, которые явно не вписываются в стереотипы и возносятся над юридическими и культурно навязанными недостатками, отбрасываются как "исключение из правил" или как вундеркинды, а для значительного числа молодых людей в настоящее время существует недостаточно приемлемых возможностей продемонстрировать свои способности. Но людям в нашей культуре навязали убеждение, что для молодых людей это "естественное" состояние, поощряя игнорирование всех исторических и антропологических свидетельств, которые однозначно подтверждают обратное (рекомендуемое чтение: Phillipe Aries - "Centuries of Childhood" ("Столетия детства"). В этой книге прослеживается последовательное социально-культурное создание понятия "ребёнок", как мы его понимаем сегодня).

Что ещё следует учесть, так это то, что от подростков, подобно детям, ожидают следования определённой культурной иерархии. В нашей геронтоцентричной культуре считается, что несовершеннолетним надлежит почитать старших чисто за то, что последние достигли "магического возраста", став юридически взрослыми. Считается, что это автоматически предоставляет взрослым определённую долю власти над теми, кто ещё не достиг того автоматически более высокого положения, которое, по мнению нашей культуры, человек получает просто достигнув 18-летия. Следовательно, все взрослые автоматически считаются влиятельными фигурами для не достигших совершеннолетия, вне зависимости от того, имеет ли данный конкретный взрослый какое-то влияние на жизнь конкретного несовершеннолетнего, такую как есть у родителя, учителя, тренера и т.п. Данная власть считается неотъемлемой в роли, принятие которой от человека ожидается как от "взрослого", и раз так, то наше общество немедленно считает любого имеющего все гражданские права, обретаемые с юридически установленного возраста совершеннолетия, как имеющего властное преимущество над несовершеннолетними.

В результате всего вышеописанного отношения между людьми разных поколений воспринимаются как имеющие неотъемлемое неравенство сил в пользу совершеннолетнего взрослого вне зависимости от множества других факторов, которые могут присутствовать, влияя на этот аспект взаимоотношений и предполагая вероятность для двух людей любой возрастной группы создать отношения, которые полностью равноправны в любой вообразимой сфере. В результате, согласно нашим культурным установкам, если люди видят отношения между людьми разных поколений, то, несмотря на то, сколь замечательным и приверженным равенству является взрослый участник, они тем не менее убеждены, что никогда нельзя быть "до конца уверенным", что юный участник действительно желает этих отношений, а не просто подчиняется "авторитету" взрослого и делает всё, что он захочет, просто потому, что взрослый велит ему. Так что, по их мнению, закон должен "на всякий случай" вмешаться. Не нужно и не требуется никаких доказательств, поскольку мотивировка законов о ВС является весьма произвольной и они основаны на перекрывающих предположениях, для которых не требуется подтверждение доказательствами - ситуация, которая по логике прямо противоречит духу законодательства США [и других демократических стран]. Законы о ВС входят в число совсем небольшого числа законодательных актов в юридической системе США, в которых судом принимаются предположения без доказательств, потому что считается, что даже если существует мизерный шанс использования взрослым манипуляций для вовлечения ребёнка в отношения, в которых он может не осознавать, желает ли он вступать в них, то ни один "хороший" или "ответственный" суд не может дать шанс и снисходительно отнестись ко взрослому и установившимся отношениям, вне зависимости от того сколь много свидетельств есть в пользу такого решения и вне зависимости от индивидуальных качеств ребёнка. Причина в том, что ребёнок ещё не является юридически взрослым и, следовательно, не является полноправным гражданином, обладающим правом на эмоциональные риски и толкование всех сомнений в вопросе личных навыков в его пользу, даже несмотря на убедительные свидетельства обратного. Это также нужно учитывать.

Хотя многих в нашей культуре под влиянием описанных мной стереотипов и предположений всё равно "коробит" от отношений между 45-летним мужчиной и 19-летней женщиной, считая их сомнительными как с моральной, так и с идеологической точки зрения, тем не менее, 19-летняя женщина является юридически полноправным гражданином. Её право взять на себя такой риск нехотя признаётся, несмотря на все основанные на стереотипах предположения, которые вежливое общество направляет в их адрес (напр. он наверняка помешан на подчинении и ищет партнёра, которым "легко" манипулировать; она ищет замену "фигуре отца", а не настоящего партнёра для отношений; у неё есть "проблемы", с которыми следует работать и т.д. и т.п.)

И кроме того, существует и ещё один заслуживающий рассмотрения важный фактор, основанный на том, что я объяснил в последнем предложении. Поскольку взрослые считаются авторитетной фигурой для любого, кто с юридической точки зрения является "несовершеннолетним", любовные отношения между двумя людьми по разные стороны "магического возраста" (справедливо) считаются требующими от взрослого относиться к младшему партнёру как к равному. Наше общество это "коробит", поскольку оно подрывает саму основу властной иерархии, которая по нашим культурным воззрениям столь важна для поддержания общественного согласия и порядка вещей в настоящее время. Если большое количество взрослых начнёт относиться к детям и подросткам как к равным, то может получиться, что, посредством этих взрослых голос молодёжи станет слышен в обществе, чего многие родители и государственные чиновники не хотят допустить. Это подобно политическим причинам, по которым Римско-католическая церковь с давних пор настаивала, чтобы священники не женились и не заводили любовных отношений. Хотя официальным идеологическим оправданием было то, что наличие сексуальной жизни и любовной связи запятнало бы чистоту их души по причине неизбежной "коробящей" сущности секса и того, что влюблённость в женщину отвлечёт их от любви, которую им следует питать только к Господу, большинство иерархов церкви на самом деле боялось, что женатые священники могут в своих религиозных решениях попасть под влияние жён. Иерархи опасались, что это приведёт к ситуации, когда через этих посредников голос множества женщин станет слышен, а тогда было распространено твёрдое убеждение, что женщины не должны иметь права высказывать своё мнение о том, как управляется общество, потому что они якобы подвержены принятию "плохих" решений для церкви и общества в целом (разумеется, например, решений в пользу женщин).

Тот же взгляд существует и сегодня, хотя сейчас он направлен на людей определённого возраста, а не пола. Если слишком многие взрослые станут относиться к не достигшим 18-летия как к взрослым, это может дать потенциально много возможностей этим детям и подросткам, а в нашей культуре считается, что молодёжи надлежит находиться на "положенном ей месте". А если дать юным слишком много возможностей доказать, что они могут гораздо больше, чем считается по распространённым современным взглядам, они могут со временем подорвать оправдание законов, закрепляющий их статус поражённого в правах "несовершеннолетнего". Другими словами, обоюдно добровольные отношения между людьми разных поколений представляют неотъемлемую угрозу не молодёжи, а существующей в обществе властной структуре. В первую очередь власть считает себя защитником действующего устройства, и людей воспитывают, навязывая им идею, что текущее положение дел по сути является благом для всех и что задачей каждого добропорядочного гражданина является стремление к его сохранению. Этим ещё раз объясняется некритическое и широко распространённое согласие принятию столь многих драконовских законов и негативных культурных воззрений, используемых для преследования за такие отношения и урезания прав молодёжи в целом.

Все вышеперечисленные факторы в сумме объясняют то, почему люди так легко проглатывают множество очевидных противоречий, связанных с законами о ВС и поддерживают все глупейшие объяснения и стереотипы, которые нам навязывают в качестве обоснованного оправдания. Также это объясняет, почему власть требует следования и продвигает эти воззрения и убеждения, неприкрыто порицая любые достоверные научные исследования или опытные наблюдения, опровергающие какие-либо из используемых властью обоснований. Здесь ярчайшим примером является случай, когда конгресс США единогласно проголосовал за осуждение опубликованного в 1998 году исследования Брюса Райнда, несмотря на тот факт, что данный труд был рецензирован учёными и использовал совершенно надёжную методику для получения результатов (в 2005 году они были полностью подтверждены другой группой исследователей). Это совершенно ясно показало, что истина для власти куда менее важна, чем сохранение устоев и систем убеждений, обосновывающих защиту и сохранение текущего положения дел. Тот факт, что это положение дел вместе с законами и культурными предрассудками, предназначенными для его сохранения, могут иметь в своей основе целую кучу вранья, не так важно, пока данные заблуждения лучше всего помогают власть придержащим поддерживать современную геронтоцентичную культурную иерархию. И чёрт с ними - с этими гражданскими правами!