Когнитивный диссонанс возникает, когда два убеждения, за которые человек сильно держится, входят в противоречие друг с другом или когда убеждение, от которого трудно отказаться, вступает в конфликт с неопровержимыми фактами. Например, существование костей динозавров порождает ощутимый когнитивный диссонанс у тех, кто верит в буквальную интерпретацию первых глав библейской «книги бытия», которая требует уверовать, что мир был сотворён примерно 7000 лет назад. В этом случае надёжные эмпирические данные противоречат убеждениям человека. Требуется определённая корректировка. Часто она принимает формы очень запутанного объяснения ситуации, которое ни для кого не выглядит убедительным. Возможно, бог создал кости динозавров, чтобы искусить, запутать и испытать христиан, которые родятся через 7000 лет после этого. Какое бы объяснение человек ни предъявлял для разрешения этой трудности, любая форма когнитивного диссонанса является серьёзным испытанием для его системы убеждений.

Из СМИ обыватели узнают, что все «педофилы» являются хитрыми и бесчувственными чудовищами. Если такой обыватель знакомится с человеком, которого называют «педофилом», и на основании опыта продолжительного знакомства знает его как чуткого и заботливого человека, это может породить весьма и весьма серьёзный когнитивный диссонанс. Возможно, это не настоящий педофил? Возможно он сам по себе совсем не плох, просто к нему плохо относились в детстве и он просто не смог преодолеть прискорбный изъян в своём во всех остальных отношениях достойном характере? Если «педофил» настаивает, что с ним нормально обращались в детстве и он позитивно воспринимает свои отношения с детьми, это препятствует простому разрешению когнитивного диссонанса. Тогда возникает трещина прямо посреди всеобщего единодушия.

Подобная форма когнитивного диссонанса может возникнуть  при изучении биографии исторических личностей. Есть масса свидетельств, что Шекспир имел влечение к мальчикам. Его любовные сонеты вне всяких сомнений адресованы юноше. Джеймс Барри (автор сказки «Питэр Пэн»), Люис Кэрролл (Чарльз Доджсон), автор «Алисы в стране чудес» и Уолт Уитман также хорошо известны своими чувствами к детям. Бенджамин Бриттен, которого многие считают одним из величайших композиторов XX века, имел совершенно отчётливое влечение к подросткам. Трудно рассматривать этих людей как не особо умных или бесчувственных. Тот факт, что их творческий импульс почти наверняка в значительной степени черпал энергию из запретных эротических импульсов, ещё больше осложняет проблему. Эти люди были гениальными творцами не вопреки своим влечениям, а благодаря им.

Возможно, самая трогательная иллюстрация крайне выраженной чувствительности педосексуала, содержится в письме Т.Х. Уайта, автора пенталогии романов «Король былого и грядущего». Он признался, что испытывал сильные чувства к юному племяннику и складывается ясное впечатление, что, не будь страха преследований со стороны общества в отношении его самого и мальчика, он выразил бы эти чувства. В письме раскрываются грани чувствительности автора:

«Я влюбился в Зеда. На Брэй Бич вместе с Килли я махал и махал рукой вслед улетающему самолёту, пока тот не скрылся из виду. Мои дикие гуси все улетели, а я, как одинокий дряхлый вожак на песке, доковылял до края воды, будучи неспособен летать. Было бы немыслимо сделать Зеда несчастным, повесив на него груз этой непрактичной, неуместной любви. Это было бы против его человеческого достоинства. Кроме того, я люблю его за жизнерадостность и невинность, поэтому поступить так уничтожило бы то, что я любил. В самих этих чувствах нет ничего плохого, но я не думаю, что ему удалось бы выдержать общественное давление против них. Именно мнение общества делает их неприемлемыми. В любом случае, в смысле того, чтобы он был счастлив, не в смысле моей безопасности, вся эта ситуация представляется невозможной. Всё, что я могу сделать — это вести себя как мужчина. Моей прискорбной судьбой было родиться с бесконечной способностью любить и радоваться без какой-либо возможности выразить её. Я не думаю, что какой-либо сексуальный аспект в отношениях с Зедом принёс бы ему вред, он наверняка считал бы их классными.

Я не верю, что мог бы навредить ему в духовном или ментальном плане. Я не думаю, что маньяками становятся жертвы совращения. Я не думаю, что секс является чем-то плохим, за исключением жестоких или унизительных поступков, таких как изнасилование или принуждение, также я не считаю себя злодеем или что он мог бы стать им. Но реальность жизни ставит непреодолимый барьер — божьи законы и человеческие законы. Его возраст, его родители, его самооценка, его самостоятельность, процесс его развития во враждебной чувствам общественной системе, его жизнерадостность, сделавшая в том, что стало его домом, сплошной праздник все эти три недели, тот факт, что взрослые живут на благо юных, а не наоборот, фактические препятствия, установленные законом и обычаями, немыслимость превращения его в одинокого, грустного, мрачного или скрытного человека — каждая возможная подробность того, что целесообразно, а не того, что морально, отдаёт мою плоть хищнику и я вынужден позволить ему глодать меня».

(Цитата по книге  O'Carroll, T., «Pedophilia: The Radical Case», 1982, стр. 17)

Другой формой создания когнитивного диссонанса является представление отзывов детей и подростков, участвовавших в отношениях со взрослыми. Существует большое количество таких отзывов, и они показывают, что в отношениях между людьми разных поколений соотношение позитивных, нейтральных и негативных впечатлений такое же как и в других видах отношений. Одно из наиболее тщательно задокументированных собраний таких отзывов содержится в работе Theo Sandfort «Boys On Their Contacts with Men: A Study of Sexually Expressed Friendships». Здесь я приведу краткий фрагмент из 2 главы, чтобы стала ясна суть этих отзывов. 14-летний подросток по имени Барт описывает свои отношения с 46-летним мужчиной по имени Альберт как «крайне важные».

«Мы пишем друг другу письма, посылаем открытки, посылки и т.п. Я думаю, если вы ложитесь с кем-то в постель, если вы кого-то любите, то вполне естественно проводить вместе время. Я не могу понять как юноши только познакомившись с человеком сразу прыгают к нему в постель, после чего уходят. Я, помимо всего прочего, прихожу ради его общества. Если, не дай бог, в результате несчастного случая я стану кастрированным, я всё равно буду приходить к нему, потому что с ним очень здорово. С Альбертом я чувствую себя прекрасно, он такой человек, который на самом деле заботится обо мне. Он знает меня и я хорошо знаю его, у нас нет секретов друг от друга. Я не хотел бы потерять это.»

Приведение в уместных ситуациях примеров, противоречащих стереотипам, сложившихся у обывателей о педосексуалах, является мощным политическим актом. То же можно сказать о раскрытии своих чувств друзьям, будь то против воли или по собственному желанию. Знание о том, что вы — педосексуал, способно вызвать у друзей и членов семьи когнитивный диссонанс, который подвергнет сомнению их предубеждения о демонической природе кошмарного «педофила».